А. К. Жолковский
С восточного побережья позвонила вдова старого приятеля — пожаловаться на травлю со стороны ФБР, ЦРУ и других черных сил. Приятеля погубили его завиральные идеи (он лечился исключительно сыроедением и умер от инфаркта), вдова же была вообще, как тут говорят, “куку”. Унаследованный от мужа дом она, оставив детей нищими, подарила своему гуру, указаниями которого руководствовалась по всем вопросам; впрочем, иногда упоминался еще и spirit, “дух”, не уверен, его, ее или какой-то универсальный. Все это говорилось на голубом глазу, блаженно певучим голосом, и передо мной всплывало ее ясное, красивое лицо, а мысль предсказуемо вертелась вокруг ее имени — Беата.
Дружба, однако, обязывает, тем более посмертная, и я, как мог, поддерживал разговор, узнавая все новые и новые детали чудовищного заговора американской охранки. Притворно поддакивать я не стал, всерьез разубеждать было бесполезно, но впрыснуть какую-то дозу здорового скепсиса и в тоже время моральной поддержки я попытался. Я предложил прислать мне копию письма из органов. Ответ был неожиданный:
– Не могу.
– Почему?
– Его нельзя прислать.
– Думаете не дойдет?
– Не в этом дело.
– А в чем же? Ведь оно пришло по почте?
– Нет.
– Федеральным экспрессом?
– Нет.
– По факсу?
– Нет.
– А как?
– Оно пришло мне в голову.
Что на это скажешь? Так играют овраги у Пастернака, так острят шекспировские шуты, так говорят блаженные, нищие духом (beati pauperes spiritu), так в Иерусалиме звонят Богу — по местному тарифу.