_

Когда готовилась презентация “Эросипеда”, Андрей Зорин, который согласился ее вести, обратился к В. А. Успенскому, с предложением выступить. Тот ответил, что очень уважает как Андрея Леонидовича, так и Александра Константиновича и готов выступить, если ему скажут, что сказать. Зорин сообщил об этом мне, добавив, что не знает, как быть. Я сказал, что знаю, позвонил Успенскому и спросил, действительно ли он готов полдучить от нас готовый текст и не пугает ли его перспектива моего ответа на его давнюю эпиграмму (“Мельчукам”). Он ответил, напротив, к чему нам многоуважаемый шкаф, пусть будет хэппенинг, перформанс, а запугать нас не запугаешь. Это был вызов, от которого нельзя было уклониться, и я сочинил приводимый ниже текст.

На презентации В. А. , вызванный Зориным, вышел на авансцену и, тревожно озираясь в поисках текста, но не требуя его впрямую, начал говорить о том, что книжка хорошо издана, с закладкой и указателем имен, с какового он и начал ее читать… После чего объявил, что ему, как важному лицу типа члена ЦК, обещали написать текст выступления.

– Текст готов?— спросил он, поворачиваясь ко мне.

– Конечно готов. Непонятно только зачем Вы, в отличие от члена ЦК, несете отсебятину.

– Ну, должен же я чем-то отличаться…

Получив текст, В. А. стал его читать и разыгрывать, иногда перемежая словами: “Ну, с этим я никак не могу согласиться…”. В общем, с трудной задачей импровизированного исполнения собственной роли справился.—А. Ж.

Дамы и господа!

Александра Константиновича я знаю сорок четыре года и с некоторыми оговорками уважаю его в большинстве его многочисленных ипостасей, о чем я уже высказывался в стихах и прозе. Должен сразу же оговориться, что хотя у меня довольно большой опыт подобных приветственных выступлений, сегодняшнее в одном отношении является совершенно уникальным.

Для меня приятная честь публично поздравить Александра Константиновича с выходом этого

<берет со стола книгу и показывает публике>

полуторного издания его книжки виньеток. Высказываясь в качестве нематематика, начну все-таки с цифр. Уже при беглом чтении в книге мной обнаружено две опечатки, на стр. 159, в первой же строке виньетки “Прогнозы на 2000-й год”, и на стр. 167, в виньетке “Сырье für uns”, строка третья снизу. Последняя опечатка особенно интересна. С одной стороны, высокий типографский уровень издания проявился в редкой для нашей российской практики адекватности воспроизведения умляута и вообще латинского шрифта, но с другой стороны, работники, видимо, переусердствовали и в тексте появилось лишнее латинское “u”.

В сущности, на этом заканчивается научная и совершенно бесспорная часть моего выступления. Все дальнейшее будет носить менее обязательный гуманитарный характер. Как и, я полагаю, большинство читателей, знакомство с книгой я начал с указателя имен. Собственно, нетривиально и заслуживает одобрения уже само наличие этого раздела, обычно отсутствующего в отечественной продукции. Пользование Указателем облегчено еще одним важнейшим компонентом книги – закладкой. Разместив ее на соответствующей странице книги,

< театрально закладывает с. 614>

в моем случае, на странице 614, читатель может с удобством обращаться оттуда к страницам, на которых появляется его имя.

Все пять упоминаний обо мне, хотя и не стопроцентно лестные, к сожалению, соответствуют действительности и поводов к возбуждению иска не подают. В пассаже, наиболее близком к диффамации, мое имя, в отличие от остальных случаев, сведено к инициалу – “В.”, референтный смысл которого, таким образом, не раскрывается при чтении текста, а восстанавливается лишь при работе с Указателем. Как показывает выборочный просмотр книги, она изобилует подобными инициалами, так что выявленный мною выше контрапункт основного текста и Указателя можно считать, пользуясь термином Ю.Н. Тынянова, одним из конструктивных принципов данного сочинения. Мой случай, насколько я могу судить, относится к небольшому числу более или менее вегетарианских, что, по-видимому, и остановило на мне выбор многоуважаемого Андрея Леонидовича.

<делает изящный поклон в сторону ведущего презентацию А.Л. Зорина>.

Но в книге есть и страницы, на которых фигурируют заведомо отрицательные персонажи, не отраженные в Указателе. Выявление простейшего типа таких несоответствий достигается путем констатации полного отсутствия номеров этих страниц в Указателе. Установление полного списка несоответствий представляет собой более сложную семиотическую задачу, на мой взгляд, заслуживающую поддержки одного из наших фондов (РГНФ, РФФИ, Сороса).

Не хочу долго задерживать ваше внимание, но, как видно из уже сказанного, книга оставляет двойственное, или как сейчас принято выражаться, неоднозначное, впечатление. Если ненадежен такой, в сущности, гарант цивилизованной передачи информации, как Указатель, то неудивительно, что разнообразными подвохами изобилует и весь текст. Поэтому справедливым предупреждением читателю служит стихотворный фрагмент, вынесенный на обратную сторону обложки.

<переворачивает книгу, подносит к глазам, читает>.

“Какая милая виньетка…”

<и т.д. до слов “…Александрович Пригов” включительно.>

По своему жанру, эти слова от имени известного поэта-концептуалиста, представляют собой так называемый blurb, то есть хвалебный отзыв о книге, принадлежащий некому авторитетному лицу. Однако и тут не все благополучно. Если две последующие цитаты явным образом трактуют о виньетках Жолковского и подписаны присутствующими здесь Андреем Семеновичем Немзером и Львом Семеновичем Рубинштейном,

<кивает в их сторону>

то стишок, приписываемый Дмитрию Александровичу Пригову, не обладает ни одним из этих двух свойств. Александр Константинович, здесь Ваша реплика с места, пожалуйста.

<А.К. Жолковский, вынимает текст, читает: Да Пригов это специально для меня сочинил!>

Где же Ваш Пригов? Потрудитесь предъявить Пригова!

<А.К. Жолковский: Рад бы предъявить, но он убежал в страну Британию…>

Неубедительно. Тем более со стороны такого чуткого литературоведа, как Вы. Вы что же, будет утверждать что и Хемингуэй

<поднимает книгу, указывает пальцем на нижний blurb>

специально для Вас написал?

<А.К. Жолковский: Сдаюсь, сдаюсь. Вы, Владимир Андреевич, как всегда, на высоте. >

Но и Вы хороши, Александр Константинович. Я уверен, что не напиши Вы за меня этот текст, я бы и сам разобрался, что к чему. А теперь этого, увы, никак не докажешь.

<сокрушенно>

Да, надо было мне самому сочинять свою речь.

<А.К. Жолковский: Нy, не все же Вам на меня писать пародии. Сегодня на моей улице праздник. >

<В. А. Успенский безмолвствует>.

<А.Л. Зорин: Большое спасибо, Владимир Андреевич. Замечательная речь. Где она будет напечатана? (Оживленно) Наверно, в “Неприкосновенном запасе”? >

Нет, я уже отдал это в третий том своих “Трудов по нематематике”.

<воодушевляясь>

См.: В. А. Успенский. Стенограмма выступления на презентации книги проф. А. К. Жолковского “Эросипед и другие виньетки” 18 декабря 2003 г.// в его кн.: Труды по нематематике. М., ОГИ. Т. III (в печати). С. 1018-1021.

Занавес