А. К. Жолковский
В этом семестре (весна 2004 года) у меня один класс начинается в 8 утра. Это общеобразовательный курс, студенты выбирают его по разным соображениям, не последнее из которых – удобный ранний час. Тем не менее, многие приходят в дремотном состоянии. Я тормошу и развлекаю их, как могу, изыскиваю все новые способы и в этой связи вспомнил рассказ папы из его опыта преподавания в Институте военных дирижеров, где он работал после увольнения из Московской консерватории в ходе борьбы с “космполитизмом” (1949-1954 гг.).
Институт был поставщиком экзотических ситуаций и словечек. Например, дежурный по казарме офицер командовал: “Матрацы должны быть потрясены!”
Аналогичный подход применялся к самим курсантам. На занятиях, которые вели бывшие консерваторские профессора, присутствовал офицер, следивший за соблюдением воинской дисциплины. Во время лекции он молча сидел рядом, но однажды вдруг мягко остановил папу:
– Извините, товарищ профессор…
Папа удивленно осекся, а офицер заорал, как на плацу:
– Встать! Сесть!
Слушатели с грохотом вскочили, с грохотом сели. Маневр был повторен еще дважды, после чего офицер, замыкая композицию, тем же деликатно штатским голосом, что и раньше, обратился к папе:
– Так что, сплят, хады, товарищ профессор. Продолжайте, пожалуйста.
Я рассказал эту историю своим сонным студентам, чем отчасти взбодрил их. Более грустными соображениями о сходстве папиной отправки к военным дирижерам и моей к калифорнийским первокурсникам я делиться пока не стал, оставил на черный день. Собственно, и к папе-то мера была применена не высшая (могли бы бритвочкой), а моя ссылка тем более добровольная и вообще южная.