А. Ж о л к о в с к и й. Эросипед и другие виньетки. М.: Водолей, 2003. 624 с.
Жанр, в котором пишет А. Жолковский, обозначен в заглавии его книги. И хотя виньетками подобные миниатюры никто еще не именовал, но в истории словесности они оставили заметный и существенный след. Собственно, сам автор в виньетке “Между жанрами” недвусмысленно отсылает нас к одному из лучших его образцов — заметкам Л. Я. Гинзбург. Блистательный ряд предшественников легко дополнить и еще несколькими именами, к примеру В. В. Розанова и П. А. Вяземского. Память жанра, который существует уже около двухсот лет, диктует свои правила, поэтому объединения “литературоведения с мемуарной и собственно художественной прозой” (с. 581) А. Жолковскому было не избежать.
Среди виньеток встречаются вполне мемуарные зарисовки. Одна из лучших — описание дня рождения Вяч. В. Иванова (“21 августа 1959 года”) с присутствующими за столом Ахматовой и Пастернаком! Несмотря на то, что свои “пьяные каракули” автор в конце концов так и не сумел разобрать, а слов Пастернака о Гоголе не собрался увековечить (с. 134), его память ярко и живо донесла до читателей “нового времени” не только обстановку праздника, состав гостей, их лица и манеру поведения, но и стилистику, тембр, даже живое звучание речи обоих поэтов.
Помимо “мемуарных виньеток” книга включает в себя и “литературоведческие эссе”. Но и здесь автобиографическое, семиотическое, интертекстуальное и событийно-житейское смешиваются, образуя чрезвычайно многоплановый конгломерат. В предваряющей виньетки “Справке” А. Жолковский подробно и обстоятельно исследует особенности избранного им жанра и останавливается на главном в нем — авторском “я”. Действительно, виньетист a priori находится в сложном положении: он и опирающийся на свою память мемуарист, и вольный рассказчик-сочинитель, и герой, существующий в рамках литературного текста и вообще не отвечающий за свое поведение в нем. Это тройственное единство со всеми прилагающимися к нему особенностями восходит к образу автора сказа, если не лесковского, то, во всяком случае, гоголевского типа. “Я-то уж точно вышел из гоголевской “Шинели””, — справедливо замечает виньетист (с. 369).
А. Жолковский увлечен словом, словесной игрой, которая ведется не только в узких для автора границах русского языка, но и за его пределами. Так, в миниатюре “Identity” все биографические, филологические, окололитературные и анекдотические мини-сюжеты связываются заявленной с самого начала темой различия между исконным значением английского слова “identity” и его русским переводом “идентичность”. По ходу повествования тема различения значений перерастает свои лингвистические рамки, захватывая все более обширную территорию: от знаменитой текстологической ошибки Гершензона до вполне реальной истории жениховства самого автора. В миниатюре “Поэзия и правда” ведется рассказ о праздновании 100-летнего юбилея Пастернака. Автор концентрирует внимание на чтении петербургским поэтом Р. известного стихотворения — “Здесь прошелся загадки таинственный ноготь…” (“Темы и Вариации”, 1919). Как бы между прочим обсуждая манеру чтения Р. и сравнивая ее с собственной, виньетист замечает, что маститый поэт сделал непростительную ошибку, заменив всего лишь одно слово в пастернаковском тексте: “Звезды медленно горлом текут в пищевод <…> — по-прусски печатая шаг, промаршировал он по потрясающей именно своим ритмическим сбоем строчке, где вместо регулярного медленно у Пастернака проходит синкопированное, хромающее на недостающий слог долго…” (с. 462). Для автора виньеток эта ошибка неожиданным образом выявляет специфику творческого процесса: банальность интерпретации Р. особенно наглядно демонстрирует гениальность находки Пастернака.
Примечательно, что книга А. Жолковского обязана своим появлением на свет томскому (а теперь и московскому) издательству “Водолей Publishers”, которое уже давно зарекомендовало себя среди знатоков и интеллектуалов. Заметим, к слову, что одним из первых филологических трудов, выпущенных “Водолеем” в 1997 году, был сборник работ М. О. Гершензона “Мудрость Пушкина”. За прошедшие семь лет identity издательства определилось полностью — читателю-знатоку чаще всего не составляет труда отличить на полке книжного магазина “водолеевский” корешок.
“Эросипед” А. Жолковского оформлен со всем возможным изяществом, соответствующим содержанию: рисунок обложки, цитаты из “классиков”, фото автора, выполненное культовым фотографом, наконец, эстетически и практически оправданная закладка — все отвечает многозначительной изысканности виньеток. Книга представляет собой образец книгоиздательского вкуса.
А ее содержание и предполагаемую читательскую позицию лучше всего определяют слова самого автора. В книге виньеток есть всё: “человек в поисках утраченного времени, персонаж в поисках автора, критик в поисках жанра. Единственное, на что можно претендовать, это на роль благодарного ценителя…” (с. 586).
Анна СЕРГЕЕВА-КЛЯТИС